Недавно в рамках программы кинофестиваля «Меридианы Тихого» наш район посетили замечательные артисты Наталья Гвоздикова и Евгений Жариков, известные абсолютному большинству зрителей по фильму «Рождённая революцией». Наши корреспонденты встретились и побеседовали с ними.

- Как становятся артистами?

Гвоздикова: - Когда мы приезжаем в маленькие города, посёлки, деревни, нас постоянно спрашивают: «Как же вас занесло в такую глушь?» Должна сказать, что я и сама родом из такой «глуши». Родилась на маленькой станции Борзя в Читинской области, как раз на стыке границ с Китаем и Монголией. Потом я жила в Чите, Улан-Удэ, Казани, Одессе. Настоящие же корни я пустила уже в Москве, где получила профессию, где у меня появилась семья, родился сын.

Артисткой я быть не собиралась, хотела стать врачом. Но всё решил пример старшей сестры, которая закончила театральный вуз и стала работать в Ленинградском театре миниатюр Аркадия Райкина. Сестра подготовила меня к поступлению в институт, сказав: «Наташа, давай если с первой попытки не поступишь, то будешь поступать в медицинский институт». Получилось с первой попытки. У меня были очень хорошие педагоги, среди них Георгий Степанович Жжёнов.

К моменту окончания института у меня за плечами было уже шесть картин. Защищала диплом (у нас, кстати, защищаться надо не только на сцене, но и, как мы говорим, «экраном», то есть участием в какой-нибудь картине). Для меня это был замечательный детский фильм «Ох уж эта Настя!», где ещё есть известная песня про оленя, там я играла старшую сестру Светлану. Она является в семье настоящей мамой, а мама и Настя – это как бы её подопечные. После съёмок, получив две отметки «отлично» и путёвку в жизнь, я подумала: вот и начинается безоблачная жизнь. Но с каждым годом, знакомясь с профессией всё ближе и ближе, я понимала, насколько эта работа зависит от других, например, от режиссёров. Наша профессия предполагает, что всю жизнь надо учиться, потому что новая картина – это новая встреча, встреча с новыми профессиями, с новыми коллегами, которых ты ещё не знаешь.

Бывали и курьёзные случаи. Однажды первый съёмочный день для меня начался с того, что я должна была выйти в ночной рубашке, а актёр, который много старше меня и которого я безумно любила, Владислав Стржельчик, был в трусах, потому что мы снимали ночную сцену. И вот, когда я увидела его в трусах, я потеряла дар речи и забыла весь текст. Режиссер тогда понял, что первый съёмочный день должен быть немножко другим.

Говорят, что человек, который вдохнул запах кулис или съёмочной площадки, заболевает театром или кино на всю жизнь. Я видела много людей, не имеющих к нашей профессии никакого отношения, но ради любопытства пришедших посмотреть на съёмки и принявших участие в массовых сценах. Они потом «заболевали кинематографом» так, что постоянно приходили и просились в массовку, хотя получали за это копейки.

Жариков: - Мама моя была учительницей, она уже в 17 лет стала директором школы. Меня она, конечно, попозже родила, но историю и литературу, благодаря тому, что она готовилась к занятиям вслух, я знал очень хорошо. Был я довольно хулиганистый, меня даже один раз из школы исключали, но несправедливо, поэтому быстро восстановили. Меня оскорбили, обидели – и я в ответ что-то сморозил.

Когда я учился в последнем классе, к нам пришёл замечательный педагог Леонид Сидорович Мильград, народный учитель РСФСР, награждённый множеством орденов и медалей. Я с ним дружу до сих пор, хотя он старше меня на двадцать лет. В то время он был преподавателем истории. А ещё организовал драматический кружок, где мы играли целые спектакли. Вот это и повлияло на мой выбор: я решил стать актёром, несмотря на то, что мне пророчили будущее инженера-конструктора, ведь я вечно что-то мастерил, очень люблю работать руками, вырезать, вытачивать, паять. Все считали, что я стану технарём, но вот Леонид Сидорович заразил нас сценой, и я знаю, что трое его учеников стали артистами, причём довольно известными. Это Люся Марченко, Галина Польских и Евгений Жариков.

В институт я поступил сразу, несмотря на огромный конкурс и на то, что мне никто не помогал. Я тайно поступал и даже всех обманывал, говоря, что иду в машиностроительный техникум. Когда я пришёл во ВГИК, у меня, конечно же, коленки дрожали, мне 18 лет тогда только исполнилось, и очень переживал. Но так получилось, что я прошёл этот конкурс, хотя и было 270 человек на одно место. Учился с огромным удовольствием, это было время открытий, и мы были всем увлечены. Вместе со мной учились замечательные студенты, которые стали потом популярными артистами. Перечислю хотя бы некоторых. Из девочек: Галина Польских, Жанна Прохоренко, Лида Федосеева-Шукшина, Лариса Лужина, Оля Лысенко. Из ребят: Коля Губенко, Серёжа Никоненко.

Сниматься в фильмах я стал, будучи ещё студентом первого курса. Первая картина была о школьниках. С Андрюшей Мироновым мы играли товарищей, главных героев. Тема – любовь, которая зарождается ещё в школе и может быть разрушена ханжеством взрослых, хотя эта любовь может пройти через всю жизнь и стать примером для многих людей, как любовь Ромео и Джульетты.

За время этих съёмок я не отстал по общеобразовательным предметам, и меня стали отпускать сниматься. Вторым для меня был фильм Андрея Тарковского «Иваново детство». Этот фильм – гордость нашего кино, он поставил рекорд – 36 главных наград на международных фестивалях. Но тогда эту картину ограничивали в показе: Хрущёв сказал, что «во время войны мы так с детьми не обращались, в разведку не посылали». Да ведь было это, было, и Владимир Богомолов написал свою повесть, исходя из тех уроков жизни, которые он сам испытал в военное время.

Затем была весёлая кинокомедия «Три плюс два», её наверняка многие помнят. Картина неназойливая, не поучает, никакой морали не читает, лёгкая. Пятеро молодых людей отдыхают, шутят, веселятся. Я с удовольствием вспоминаю время съёмок. Это был просто рай земной, главный костюм у мужчин – плавки, дамы в купальниках, и всё время на солнце. Фрукты, овощи, молодое вино – мы снимали фильм на заводе князя Голицына, это известный завод шампанских вин в Новом Свете, новосветское шампанское знают во всём мире… Три с половиной месяца загорали, купались, ловили рыбу, тогда я и увлёкся подводной охотой. Просто сказка. Зато потом меня жизнь так «окунула», что я испытал на съёмках всё: и грязь, и дождь, и ветер, и снег, и разные несчастья. Даже переломы были, потому что снимался без дублёров. Всякое было. Я снялся более чем в сотне фильмов у нас в стране и за рубежом, обо всех и не расскажешь. Почти столько же фильмов в послужном списке и у Наташи.

- Расскажите, как живёт семья актёров?

Гвоздикова: - В прошлом году мы с Евгением Ильичом отметили 30-летие нашей совместной жизни. Можете себе представить, как мы хорошо изучили друг друга. Почему-то многие любят говорить о том, какая потрясающая у нас семья, такая счастливая и беззаботная. Вы знаете, у нас самая обычная семья. Только профессия у нас несколько необычная, она у нас публичная.

Много о нас пишут такого, о чём мы даже и не думали. И узнаём совершенно случайно: кто-то из знакомых может купить журнал или газету, прочитать и потом нам просто рассказать. К примеру, Зинаида Михайловна Кириенко мне однажды сказала: «Наташа, а что, тебя разве Жариков отбил у Крамарова?» Господи, да когда я с Крамаровым снималась, я Жарикова вообще не знала. И что мне остаётся делать? Обзванивать всю страну и говорить, что это не имеет ко мне никакого отношения? Глупо. Из газетных статей, например, знаю, что родилась я как минимум в пяти местах.

С Женей у нас в жизни всё складывалось не так просто и не так сладко. Мы два абсолютно разных человека, у нас разные характеры. Были такие моменты в жизни, когда мы стояли в двух секундах от развода. Поэтому назвать свою жизнь с Жариковым безоблачной я не могу. И обиды были, и ссоры… Я говорила, что хотела стать врачом, и от меня эта профессия не ушла. В семье я всем делаю уколы: и маме, и сыну, и собаке, которая прожила с нами 15 лет, и коту, которого мы подобрали на лестнице, и Жарикову, причем когда делаю ему укол, мы почти не ругаемся. Это, конечно, шутка.

- Как вы относитесь к творчеству друг друга, помогаете или мешаете один другому?

Гвоздикова: - Нет, мы попросту не вмешиваемся в работу друг друга. Но подсказать иногда что-то можем, если нужно. Так, в фильме «За тридевять земель» моя Лена Степановна для своих ребятишек и мама, и друг, и директор школы, и учитель – и они её очень любят. А рядом Кощей Бессмертный, но она не знает, что он Кощей, она думает, что это богатый человек Кощеев, у которого она выпрашивает деньги на компьютеры, на учебники, потому что денег в школе не хватает, ну прямо как у нас в жизни. И вот я всё не могла найти какую-то изюминку. Решила посоветоваться с Женей. Он отвечает: «А ты вспомни мою маму, как она общалась с людьми». Анна Григорьевна была удивительным человеком. Она со всеми говорила в уменьшительно-ласкательной форме, и когда к ней, скажем, приходил пьяный водопроводчик, то она встречала его приветливо и говорила: «Здравствуй, Стёпушка, миленький, пойди вымой ручки, Стёпушка, чайку сейчас с тобой попьём. Потом ты мне кран починишь, миленький, и потом я тебе денежку дам». И Стёпушка шёл и мыл руки, а потом так чинил ей кран, что Женя на следующий день шёл и ремонтировал его по-настоящему. Но всё равно Стёпушка для неё был миленький. И вот мне так понравилось слово «миленький». Думаю: а ведь действительно сразу появится характер. Пришла к режиссёру и рассказала. Он говорит: «Наташа, но у тебя там есть сцены, где ты с Кощеем разговариваешь очень резко, давишь на него». А я: «Ну и что, а я и при этом буду называть его миленьким». И вот одно слово как бы дорисовало характер моей Лены Степановны, и я с удовольствием снялась в этой картине.

Жариков: - Действительно, бывает, что такая подсказка как это слово «миленький» может стать ключом к образу. Приведу похожий пример. Я снимался у Гайдая в двух его фильмах, которые очень люблю, хотя у меня там небольшие роли. В фильме по Зощенко «Не может быть» во второй новелле, где три семейные пары запутались и перемешались, все стали чьими-то любовниками «по кругу». И когда обнаруживается, что каждый изменял, и встаёт вопрос: что же делать, кто на ком женится и кто возьмёт детей? – у моего персонажа, которого звали Кока, по роли не было не единого слова. Вот все сидят за столом, ругаются, а он сидит и молчит.

Я и подумал: ведь надо же, в конце концов, и мне что-то делать. Я к Наташе: «Наташа, что делать-то?» «Ты знаешь, – говорит, – я ехала тут в метро и видела парочку. Она всё время ругает его, ругает, а он сидит мрачно и молчит, а потом вынимает платок и сморкается громко, когда уже нечего ответить. Возьми и ты это сделай». Я взял и показал это Гайдаю, он пришёл в восторг, и я вместо одного раза вынужден был за фильм несколько раз так сморкаться. Получился неожиданный образ. А помогла Наташа.

- Что бы кто ни говорил, но главным фильмом в артистической карьере у вас обоих был всё-таки фильм «Рождённая революцией»…

Гвоздикова: - Это была одна из первых советских многосерийных картин. А для нас она действительно стала некой «визитной карточкой»… Курировал её министр внутренних дел Николай Ефимович Щёлоков, который очень во многом нам помогал. Независимо от того, какие о нём ходили слухи, мы его знаем как настоящего профессионала, очень эрудированного и воспитанного человека. Благодаря ему, его кадровой политике, многие молодые люди пришли в милицию и получили хорошее образование.

А после нашего фильма, кстати, очень многие ребята шли работать в уголовный розыск. Откуда мы это знаем? Просто многие школьники писали и присылали нам письма. И писали ребята о том, что после выпуска хотели бы поступить или в милицейскую школу, или в институт, или в академию. И уже потом, через годы, они подходили к нам, уже убелённые сединой, и говорили: «А мы пошли в милицию, посмотрев вашу картину». По официальной сводке, в дни показа нашей картины и несколько дней после этого преступность по Союзу снижалась почти на 30%. А мы с Женей получали такое огромное количество писем, что их было трудно сосчитать. Нам письма приходили изо всех уголков нашей большой страны, их даже приносили в отдельной сумке, потому что в сумке почтальона они просто не помещались.

Потом нашу картину показали в социалистических странах. Когда она прошла в Чехословакии, а мы с Женей как раз приехали туда, мы стали самыми популярными иностранными актёрами года. У нас даже есть очень красивая чешская награда, которая называется «Златый Квет», «Золотой цветок». Это золотой, очень красивый, с пятью листочками цветочек, который весь усеян настоящими моравскими гранатами. Когда ты получил приз в другой стране, и на улице к тебе подходят чехи, словаки и просят автограф, это очень приятно.

- Зарубежные поездки – это часто?

Гвоздикова: - Наша профессия даёт возможность колесить не только по нашей стране, но и по всему земному шарику. В этом году мы уже провели несколько дней и отыграли несколько концертов в Берлине. Это было сразу после 9 Мая, ощущение двойственное, я ведь патриот своей родины. А так как у меня отец прошёл три войны – финскую, Великую Отечественную и с Японией, – к немцам отношение у меня очень своеобразное. Во всяком случае, война, потеря близких и блокада, которая коснулась моей семьи, – это всё оставило след в моём сердце, в моей душе. Поэтому пребывание в Германии для меня было непростым. Но мы, слава Богу, работали перед русскоязычным населением.

Нас часто приглашают за границу. Сейчас вот пригласили в Лондон и в Новую Зеландию, только не знаем, получится ли туда поехать, ведь практически до Нового года у нас уже всё распланировано, каждая неделя, каждый месяц. Но это хорошо, когда в твоём доме звонит телефон, когда тебя куда-то приглашают, хотя сейчас, например, мы катастрофически не высыпаемся, потому что колоссальная разница во времени. Днём на ходу засыпаешь, зато ночью не спится.

У меня во время посещения Дальнего Востока бывали случаи, когда я сидела на сцене и думала только о том, как бы не упасть со стула или не уснуть, уткнувшись в стол, чтобы зрители не увидели меня в таком плачевном состоянии. Сегодня была, пожалуй, первая ночь, когда я достаточно крепко поспала, правда, выпив две таблетки снотворного и решив свой организм не испытывать на прочность. А для нас это очень важно, потому что наша голова должна хорошо работать.

Очень жаль, что у вас не оказалось аппаратуры, которая дала бы нам возможность на встрече с тернейцами спеть под мини-диск, потому что мы с Женей с удовольствием поём, и у нас записаны хорошие вещи. В основном мы поём не современные песни, а те, которые были написаны 20, 30, 40 лет назад. Одна у нас посвящена Василию Макаровичу Шукшину, на родине которого мы были совсем недавно, были и в гостях у Миши Евдокимова – и так получилось, что через пять дней после этого, когда мы уже приехали в Москву, мы узнали, что Миша разбился.

Для нас это жуткая потеря. Мы видели, как этому человеку было тяжело, трудно, как он загнан, но он нам сказал: «Всё равно я свой народ не брошу и доведу дело до конца». Но не дали. Поэтому песню «Миленький ты мой» мы посвящаем не только Василию Макарычу Шукшину, но и Мише Евдокимову. Песню «А годы летят» Марк Григорьевич Фрадкин при жизни просто подарил нам и сказал: «Да, Кобзон – это замечательно, да, Лещенко – это хорошо, но больше всего, ребята, мне бы хотелось, чтобы эту песню пели вы». И когда мы встречаемся с Кобзоном или Лещенко на сборных концертах, то они уже знают, что эта песня наша, и что её будем петь мы.

- Вернёмся к «Рождённой революцией»…

Жариков: - Так получилось, что в нашей биографии самая большая (десять серий) картина – это «Рождённые революцией». Причём каждый из десяти фильмов – полнометражный, по полтора часа.

У Рябова и Нагорного я снимался в фильме «Таинственный монах», где играл чекиста Латышева. Мы были хорошо знакомы, и поэтому когда они написали сценарий «Рождённые революцией» (назывался он сначала «Комиссар милиции рассказывает»), они пригласили и меня. Кстати, подзаголовок «Комиссар милиции рассказывает» так у нас и остался. Снималась картина на базе киностудии имени Довженко. Вызвали меня, сделали пробы, потом ещё много раз я приезжал, и режиссёры как-то зацепились за меня.

Сначала было решено взять на эту роль трёх актёров, потому что герой проживает на экране шесть десятков лет, всю историю страны, от 1917 до 1977 года. Боялись, что лицо одного человека не сможет так трансформироваться, чтобы все в это поверили. И было решено взять молодого артиста, потом сорокалетнего, а потом уже пожилого человека в возрасте за семьдесят. Попробовали соединить этих людей – не соединяются, всё разваливается, и фильмы можно показывать отдельно друг от друга. Потому что у каждой серии свой сюжет, своё время, время жизни страны, героя.

Чтобы как-то скрепить картину, решили издеваться надо мной одним. Делали сразу два грима – самый молодой и самый пожилой. Молодой получился очень быстро, мне тогда было ещё 33 года, а вот с пожилым пришлось повозиться. Сначала режиссёр решил, что Николай Кондратьев в пожилом возрасте будет совершенно лысым. И усишки ему приказал приклеить. Сделали, посмотрели – получился Григорий Иванович Котовский. «Да, – говорит режиссёр, – переборщили мы что-то. Ну ничего, пусть лысина будет обрамлена венчиком волос, приклейте ему венчик и усы подлиннее». Сделали, посмотрели – Тарас Григорьевич Шевченко. Получалось всё что угодно, только не Кондратьев. И тогда я покопался в семейном архиве, нашёл две фотографии отца – в молодом возрасте и уже лет за семьдесят – и говорю: «Вот видите, человек похож сам на себя. Может, и я так буду видоизменяться. Углубятся морщины, немножко реже станут волосы, но причёска наверное останется той же». По этому пути мы и пошли, начали снимать.

А у Наташи своя история, связанная с тем, как она попала в эту картину.

Гвоздикова: - А может, я не хочу об этом рассказывать?

Жариков: - Тогда я расскажу. В то время у нас уже целый год шли съёмки в другом фильме, там и возникли наши с ней отношения. Мы тщательно это скрывали, и на съёмки нас пригласили обоих. Когда у меня спросили: «А кого вы видите героиней?» – я ответил: «Да вот она, я только что с ней снимался, главная женская роль будто для неё написана». И решено было пригласить Наташу Гвоздикову.

Когда мы должны были поехать на пробы, она заболела ангиной. Поэтому массу других артисток пробовали, а она, поправившись, оказалась последней. Приезжаем мы в Киев, на киностудию, а кто-то из персонала подходит и капает ей (есть такие злыдни): «А чё это, мол, вы приехали, на роль Марии актриса уже утверждена». То есть испортили настроение сразу. Тут режиссёр попросил сыграть сцену, когда Марию приводят в уголовный розыск, расспрашивают обо всём, и она при воспоминании о родителях должна заплакать. Актрисы вообще любят плакать, а Наташка такая эмоциональная, она котёнка увидит обиженного – сразу прослезится, так что тут ничего необычного нет.

А тут оттого, что ей «доброжелатель» нашептал, что зря она сюда приехала и зря пробуется, у неё вдруг никак не получается заплакать. Я чувствую, что надо спасать положение, я ведь был заинтересован, чтобы именно Наташа была, влюблён уже был без памяти. Побежал в медпункт, принёс в ампуле нашатырный спирт и говорю: «С нашатырём плакала когда-нибудь?» «Нет». «Сейчас, – говорю, – будешь реветь не только ты, но и вся съёмочная группа, только смотри текст не забудь. Когда подойдёт этот момент, захлюпай носиком, как будто собираешься заплакать, сделай вид, что тебе надо вытереться, достань платочек из муфты (я его поливаю нашатырём) и вдохни, всё пойдёт как по маслу».

Подходит момент, она вынимает платочек, нюхает и… не плачет, зато глаза у неё становятся большие, как блюдечки, и растерянные. Она такая несчастная стала, что опять не заплакала. Текст, правда, она проговорила без запинок. Остановили съёмку, стоп, спасибо, хватит, сейчас можете ехать домой, а недели через две, когда пройдёт конкурсный просмотр всех проб, мы, мол, вам сообщим. И она понимает, что потеряла не только роль, но и меня: я буду несколько лет играть любовь к другой актрисе, не дай Бог влюблюсь и её оставлю. Поэтому в поезде Киев–Москва, когда мы ехали обратно, она ревела как белуга, а я всю дорогу её успокаивал. И каково же было наше удивление, когда через две недели пришла телеграмма о том, что Наташка утверждена на роль Марии.

Гвоздикова: - Так получилось, что я сыграла в кино очень много учителей. Моя мама даже говорит: «Наташа, наверное, у тебя глубоко внутри где-то сидит педагог-преподаватель». И действительно, я даже друзей сына стараюсь воспитать и чем-то помочь им. Коль я заговорила о нашем сыне, то скажу, что ему уже исполнилось 29 лет. То есть родился он… вам понятно, когда? Закончив сниматься в фильме «Рождённая революцией», я буквально через 12 дней родила Фёдора. Я даже не знаю, что такое декретный отпуск, у меня его попросту не было. В нашей профессии, если нужно сниматься – значит, нужно. И чтобы зрители ничего не заметили.

Кстати, про меня потом придумали, что, дескать, героиню Гвоздиковой убили в фильме «Рождённые революцией», потому что актриса была беременна. На что я возражаю и говорю: ничего подобного. То, что моя героиня должна погибнуть, было запланировано с самого начала, потому что главный герой доживает до конца картины (ведь подзаголовок картины – «Комиссар милиции рассказывает»), сын, хоть и приёмный, тоже должен остаться в живых, потому что он является продолжателем дела отца. Однако, если всё будет безоблачно в фильме, где всё время стреляют, то это будет неправда. Кем-то должны были «пожертвовать», и пожертвовали моей героиней.

- А вам больше не предлагали...

Гвоздикова: - …сниматься в фильмах в роли мужа и жены?

- Да.

Гвоздикова: - После фильма «Рождённая революцией» нам с Женей стали предлагать сниматься в роли мужа и жены с завидным постоянством. Как только появляются в сценарии муж с женой, звонят нам. Мы в дюжине фильмов снялись именно в этих ролях. Потом мы стали отказываться, потому что если вы в жизни муж и жена, да ещё и в кино муж и жена – так можно и с ума сойти. И соглашаемся теперь только за редким исключением, если это будет действительно интересно.

Как-то звонит нам режиссёр Алексей Николаевич Сахаров и говорит: «Я начинаю снимать фильм по повести Пушкина «Барышня-крестьянка», и мне бы хотелось, чтобы вы сыграли у меня мужа и жену, помещиков Рощиных, роли небольшие. Наташа, в двух сценах твоя героиня говорит только по-французски. Тебе же, Женя, нужно будет придумать интересный внешний вид, поэтому, возможно, мы тебя завьём, кудрявенький у нас будешь, и усики тебе приклеим».

Короче говоря, мы сразу дали добро, хотя бы потому что это Александр Сергеевич Пушкин. Надо сказать, что для роли помещицы Рощиной я даже поправилась на несколько килограммов и снималась в фильме абсолютно без грима. Ничего, кроме костюма и причёски, которые носили женщины в то время.

- Продолжаете ли вы сниматься в кино? И чем занимаетесь помимо этого?

Гвоздикова: - Мы продолжаем сниматься, правда не везде. Буквально в день моего отъезда в Приморье мне предложили почитать сценарий и сняться в небольшой роли в комедии. Дала согласие. Вы знаете, так надоели кровь, убийства, садизм, что мы с Женей практически не соглашаемся сниматься в таких картинах, но работать-то всё равно нужно. Нужно же как-то зарабатывать. У нас определённые обязательства есть, у меня мама пожилой человек, мы ей помогаем. Она нам так и говорит: «Дети, если бы не вы, то я на свою пенсию никогда бы не прожила».

Мы с удовольствием выступаем на больших концертах, на творческих встречах, перед детьми на детских фестивалях, в московских школах. Я читаю свою любимую Ахматову, Женя – своего любимого Есенина. Рассказываем о своей профессии, потому что выясняется, что интерес к ней не утрачен, конкурсы в наших институтах всё растут и растут.

Но наша жизнь на этом тоже не заклинивается, мы работаем на радио и на телевидении, слава Богу, который даёт нам работу. Ведь если ты не востребован, если у тебя в доме не звонит телефон, если тебе не предлагается работа, то это равносильно смерти, во всяком случае, для нас.

- Как вам Приморье и наш Терней?

Гвоздикова: - Мы сюда приехали с Женей худеть, но нас тут кормят на убой. По-моему с нас в самолёте возьмут за лишний вес. Нам столько здесь кедровых шишек подарили, что я говорю: «Жариков, приедем в Москву, пойдём на базар – шишки продавать».

Когда мы до Тернея добирались, с нами произошла смешная история. Мы ехали и немножко заплутали в Пластуне. На перекрёстке стоит мужчина, решили у него уточнить: куда ехать? Женя открывает окно и говорит: «Скажите, пожалуйста, вот мы заблудились…» – а тот его прерывает: «Ах, заблудились! Значит, вы у нас не собираетесь выступать?!» А Женя отвечает, что, мол, мы у вас завтра работать будем. Мужчина улыбнулся и объяснил, куда и как ехать.

От ваших мест у нас впечатлений масса. Мы очень рады, что посетили Тернейский район, надеемся, что встреча эта не последняя.

Елена КУНИНА,
Юрий ШАДРИН Фото авторов