Из поездки летом 1926 года

Начало в №№ 167-170

Все осмотренные мной огороды отличались чистотой, вся трава выполота, картофель окучен. Слышались жалобы на каких-то грызунов, портящих огородину, даже лук подъёдали. Для удэ нужен, однако, структаж в его начинаниях в области сельского хозяйства и снабжение доброкачественными всхожими огородными семенами.

Летом теперь огородник-удэ ухаживает за своими огородами, бьёт острогой на зиму для себя и своих собак рыбу – симу, горбушу, кету, готовить юколу. В конце сентября при помощи заездка на какой-либо проточке своей реки вылавливает спускающуюся из холодных ключей в море форель, вернее, мальму. Говорят, что один заездок даёт возможность добыть этой рыбы до 1000-2000 штук. Когда рыба скатывается в море, ловля при помощи заездка происходит и днём, и ночью, с трудом успевают выбирать добычу. Ввиду наступающих в сентябре холодов, эта рыба легко сохраняется в замороженном виде; утилизируются для собак и отбросы в виде кишок и голов, тогда как летом всё это пропадает.
Заездок устраивается из кольев, вбиваемых в дно реки, и ивовых ветвей. Он перегораживает проточку от одного берега до другого не прямой стеной, перпендикулярно берегам, а в виде закоулка, в форме клина; причём стенки заездка идут наклонно берегам вниз по течению воды и клин вытянут своим острым концом к устью реки. Рыба, идя от верховья реки, набирается плотной массой в тот закоулок-заездок, где её вычерпывают в лодку. Больше одного заездка одна семья обслужить не в силах.
Форель (мальма), по словам удэ, заходит из моря в реки в июне и направляется в верховья реки и ключи, где мечет икру в августе, а в сентябре возвращается в море. При этом обратном движении её вылавливают при помощи заездков. Часть форели остаётся в глубоких местах реки на зиму. Отдельные экземпляры достигают до 10 фунтов весом. Вышедшие из икры мальки остаются в пресной воде и питаются икрой разных рыб. Взрослая же, будто бы, в это время ничем не кормится, так как у добытой в это время рыбы кишки свободны от пищи, в них находят только паразитов. Похожую на форель, но меньше размером (до 40 см) и с более светлой окраской рыбу удэ называют сонджюгей. Мясо розовое, очень вкусное. О сонджугей говорят, что неизвестно, когда она мечет икру; её (икру) находят в рыбе круглый год. Эта рыба питается икрой кеты, симы, горбуши, выискивая её в гальке.
Половозрелая сима, кета, горбуша в известное время летом выходит из моря в реки, где, отложив икру, гибнет, и ни одна не возвращается в море. В пресной воде она изменяет свой внешний вид, кожа приобретает яркую красную окраску, а в верховьях реки имеет очень отрепанную наружность. Плавники побиты, а на всей коже у неё появляются грязно-белой окраски округлой формы, лепешкообразные разращения какого-то грибка. Такую рыбу удэ не едят. Мясо у ней жидко, невкусно и употребление его в пищу ведёт к расстройству кишечника. Молодь кеты, горбуши, выйдя из икры, остаётся в реке до следующей осени и затем уходит в море. Мальки же симы остаются ещё некоторое время в пресной воде и кормятся икрой разных рыб. Молодая сима ловится на удочку, наживленную икрой симы, кеты, как и хайрюз.
Пища удэ крайне однообразна, пресна, незатейлива. Главным пищевым продуктом является рыба. Её без соли вялят на солнце, или слегка поджаривают и коптят в дыму в юрте над очагом, едят как хлеб, без всяких дальнейших приготовлений, с чаем или прямо сухой. Летом убитую острогой рыбу варят, слегка подсаливая во время еды. Если есть мука, когда сварится рыба, всыпают несколько горстей муки и едят похлёбку ложками, а рыбу палочками, как китайцы. Летом икру симы, кеты варят в воде и подбавляют туда муки, риса или чумизы. Из муки делают лепёшки. В торжественных случаях лепёшки пекут в сале сохатого, медведя или в бобовом масле. Чай пьют, но не часто, смотря по достатку. Иногда употребляют с чаем сахар, чаще монпансье. Любят есть сырую рыбу. У только что убитой симы отрезают голову и едят у ней жирные части, отрезая их ножом в виде длинных полос. Едят мясо медведя, сохатого в варёном или вяленом виде. Любят есть кишки животных: вычищают их и варят небольшими кусками. Никаких приправ, кроме соли, встречать не приходилось.
Табак курят и в большом количестве почти все мужчины и часто женщины. В трубках – старики, молодёжь часто свёртывает папиросы.
Летом удэ живёт около устья какого-либо притока своей главной реки, в долине которой он обитает. Юрты ставят на галечной отмели, здесь легче и удобнее вытаскивать на берег свои долблённые лодки ульмагды (аана). На устье лучше и больше можно добыть симы и горбуши.
С наступлением холодов переселяются в зимние юрты, а если у кого есть, то в рубленные избы-зимники. Они отапливаются иногда каном, как корейские или китайские фанзы, или же железными печами. В зимниках есть нары, иногда столы, в окнах вставлены стёкла.
В октябре-ноябре охотники-мужчины уходят в верховья реки и ключей, в пади на охоту за соболями и другим зверем. Удэ и ороч-охотник считает для себя зазорным спускаться от соболя до белки или колонка, и последних он добывает вообще мало. На Едине добыто за зиму 1925-1926 года на семь семей 31 соболь, 13 медведей, 6 сохатых, 180 белок и 91 колонок; на Самарге, на 20 семей – 34 соболя, 462 белки, 266 колонков, 32 сохатых, 13 медведей; на Нельме 3 семьи добыли 20 соболей, 410 белок, 50 колонков и 1 сохатого. Сохатый даёт мясо, сало, кожа выделывается на обувь, на одежду, ремни из кожи сохатого идут на упряжку собак. От одного сохатого, убитого летом, натапливают до 2-3 банок (из под керосина) сала, которое идёт в пищу. Зимний медведь даёт сала до семи банок.
Передвигаются удэ зимой по снегу на лыжах, тяжести возят на собаках, запрягая их в лёгкие нарты. Обычно, сначала идут по снегу пешком и протаптывают дорогу, а затем уже двигаются собаки с нартами. Нарта делается из крепкого дерева, на Едине и Самарге из ясеня; длина средней нарты 3,5 м, высота 35 см и ширина до 40 см. Самое большое число собак - 6 на хозяйство, а чаще 2-3. Одна собака на нарте увезёт до одного пуда груза. Сука приносит 6-8 щенков; оставляют только кобельков, сук убивают. При хорошем уходе собака работает до 8-10 лет. Любопытно, встречаются собаки с разными глазами – один голубой, другой тёмный. Собаки в некоторых местах часто болеют, гибнут, видимо, вырождаются. Старики говорят, что в прежние времена они имели оленей, но постепенно в голодные годы они всё уменьшались, уменьшались и совсем исчезли.
Летом все передвижения удэ совершает на своей ульмагде (аана). Вверх по реке двигается на шестах со скоростью не более 3-4 вёрст в час, вниз лодку несёт сама река, приходится только управлять коротким веслом. При подъёме вверх на лодке обычно работают не менее двух человек. Аана делается из толстого ровного тополя, длина её 6-7 метров с носовой лопаткой, ширина около 60 см и глубина 50-60 см. Два человека могут построить аану средних размеров в 3-4 дня. Она легка, хорошо поднимается на перекатах, но пользоваться ею могут только удэ и ороч, ибо она до крайности вёртка.
Большая аана может поднять до 50 и более пудов груза. В лодке приходится сидеть прямо на дне с вытянутыми или согнутыми в коленях ногами.
Удэ надо признать в настоящее время за оседлую народность, так как они привязаны к своим огородам, к своей долине реки. Их передвижения совершаются летом к устью речек для ловли рыбы, но с наступлением холодов они опять возвращаются в свои зимники. Многие из них состоят членами Самаргинского кооперативного общества и членами охотничьей ячейки Приморского охотничьего Союза. В марте 1919 года во время партизанской борьбы удэ Едины всем населением ушли за Сихотэ-Алинь на реку Бикин, где прожили целый год. На Едине в настоящее время три летних стойбища: Джагда – в 15 км от устья реки Едина, затем Талма – в 22 км и Эгэ – в 40 км. Зимой же всё население обитает в своих зимних постройках в Талме и Эгэ.
В Талме живёт три семьи – 10 мужчин и 2 женщины; среди них один старик – хозяин, которому считают 80 лет, а жене его 70 лет, но оба ещё относительно бодры. У них заготовлено даже на зиму несколько сажен дров. В Эгэ поселились четыре семьи – 15 мужчин и 9 женщин. В Джагде 6 мужчин и 1 женщина. Среди населения реки Един есть много больных. Упомянутая нами женщина Эту больна чахоткой; у двоих мужчин острый ревматизм, приковавший их к постели; один горбатый, у которого на спине опухоль, наполненная какой-то жидкостью; четырёхлетний мальчик оглох после болезни; 16-летняя девушка явно больна сифилисом, она потеряла глаз, и у неё провалился нос. У многих следы накожных болезней, воспалённые, слезящиеся глаза. Предохранительная оспа ни у кого не прививалась. Врачебной помощи никакой. Между тем, в Самарге имеется фельдшерский пункт, есть акушерка. В их обязанность входит обслуживание, главным образом, рабочих и служащих «Дальлеса» и частично крестьянского населения, а туземцы предоставлены самим себе. Фельдшер и акушерка посещают иногда русские посёлки и оказывают помощь нуждающимся, а удэ пользуются услугами шаманов на Едине и на Самарге. Все мероприятия последних заключаются в заклинаниях, в изгнании злых духов и чертей из больных и юрт.
Удэ сознают необходимость лечиться у русского фельдшера и постановили на своём сходе ходатайствовать о том, чтобы фельдшер время от времени посещал их стойбища и оказывал возможную помощь. Также они ходатайствуют об открытии для их детей школы.

(Продолжение следует)

А.А. Емельянов